СТИХ 273, УОТ УСУМУ

Аарт-татай! Вот оно!

Посмотрите-ка, богатыри!

Буйа-буйа-буйакам!

Буйа-буйа-дайакам!

Видите или не видите вы,

Какая мучительная предстоит

Тяжкая участь мне?

Я, обиженный родом айыы,

С чистой совестью,

Неповинный ни в чем,

Должен очиститься от греха,

От неведомой мне вины.

Только за то, что оговорен,

Что оклеветан я,

Должен муки великие перенести,

На гибель должен пойти,

Кровью заплатить за вину,

Хоть не знаю вины на себе!

Медногрудую птичку мою,

Златогрудую синичку мою,

Солнцеликую подругу мою,

Бедненькую Туйаарыму Куо

Я в трехлетнем возрасте увидал,

В пятилетнем облюбовал,

В десятилетнем решил,

Что в жены ее возьму...

А непутевый бродяга и вор,

Неуемный злой озорник,

Каких до сей поры не видал

Средний серо-пятнистый мир,

Где солнце пляшущее поутру,

На востоке взлетая, встает,

Где деревья падают сами собой,

Где мелеют потоки вод,

Скачущий на Вороном коне,

Стоя рожденном

На грани небес,

Стремительный Нюргун Боотур,

Великий разбойник,

Отъявленный лжец

Перед тремя мирами меня

Бесстыдно оклеветал,

Бесчестно оговорил!

Я не искал поединка с ним,

Я убегал от него...

А когда он меня ограбить решил,

А когда он меня убить захотел,

Защищал я дом свой от грабежа,

Защищал от гибели

Душу свою...

Нет на мне никакой вины!

Так пускай решает участь мою

Владыка судьбы Одун,

А добром я врагу не отдам,

На глазах своих

Не хочу потерять

Среброгрудого

Жаворонка моего,

Медногрудого

Птенчика моего,

Дорогую супругу мою...

Ты, прославленная сестрица моя,

Уот Кутаалай Удаган,

Бряцающая полыми бубенцами

На дырявом бубне своем,

Заносящая высоко

Щербатую колотушку свою,

Могучим владеющая колдовством,

Не ведомым никому,

Чуткие уши насторожи,

Слушай меня!

Страшная наступила пора,

Надвинулся грозный час!

Вот-вот оборвется мое

Сверкающее кюнгэсэ,

Погибнет солнце мое!

С неожиданной стороны

Налетела беда на меня!..

Где бы ты ни была,

Немедля явись!

Если ты далеко –

Будь близко сейчас!

Дочь бесноватых небес,

Бушующей бездны

Владычица-дух,

Ытык Иэрэгэй Удаган!

Коль сорвусь я с каната

Халбас-Хара,

Ты зубами мимо хвати,

Вервие вихревое

Ты придержи,

Попытайся меня спасти!

Вспомни кровное наше родство!..

В последний мой день,

В погибельный день –

Хоть ты меня пожалей! –

Так тревожно,

Истошно вопя,

Заклинал Уот Усуму...

Через голову перекувыркнулся он,

Черным вороном обернулся он –

Стервятником о трех головах;

Грузно взлетел, как копна,

Тяжело, неуклюже взлетел

К удушливым облакам

Черного свода небес

И, каркая громко, сел

На крутящийся вихрем

Халбас-Хара,

Когтями в него вцепясь.

Грозно летящий аркан вихревой,

Свежею кровью шипя,

Пламенем красным зардел,

Брызнул синим огнем...

С пронзительным звуком – «сырр»,

Будто в кузнице плеснули водой

На раскаленный железный брус,

Резко Халбас-Хара зашипел;

Раскачиваясь широко,

Извиваясь, с запада на восток

С визгом понесся он;

Молнией в высоте полоснув,

С севера на юг улетел

И пропал вдали –

В непроглядной тьме,

Где пасмурные кручи встают

Обратной глухой стороны

Бесновато-буйных небес.

И опять прилетел,

Крутясь, как вихрь,

Небесный Халбас-Хара...

У ворона Уот Усуму

Страшно зашумело в ушах;

Градом сыпались

Искры из глаз у него,

Помутились мысли его;

Горло сдавило ему,

Сперло дыханье в груди;

Ослабели, изнемогли

Верхние силы его,

Изнурились

Нижние силы его,

Обгорели когти

На лапах кривых,

Обуглилось мясо его,

Истлели мускулы на ногах,

Сухожилья остались одни...

Хрипло черный ворон дышал,

Три головы

Бессильно склонив...

Три исполина-богатыря,

Три Стража Смерти

Крикнули враз,

Грянули, как трехраскатистый гром:

– Сбывается! Вот оно –

Стариковское слово-то каково!

Роковым оказалось оно –

Наше слово, сказанное не зря,

Вещим оказалось оно!

У этого богатыря,

Что змея огненного оседлал,

Видно, и впрямь

Вина велика!

Видно, грехи Уот Усуму

Выросли выше глаз его!..

Вздеты они теперь

На безобманный безмен,

До последнего взвешены золотника!

Видно, уж близок час,

Когда Халбас-Хара огневой

Сбросит его

И перешибет,

Как черноголовник-траву! –

Так возглас богатырей прозвучал,

Заглушая шум пучины морской.

Огненный чародейный аркан,

Черный Халбас-Хара

То натягивался, звеня,

То растягивался, крутясь...

Вот он засвистел, загудел,

С бешеной вихревой быстротой

Вращаясь, ринулся вниз,

Неуследимо взлетел в высоту;

И тут же –

От южного неба тьмы,

От проклятых ущелий его,

С бесноватой кручи его,

Со зловещим визгом

Стрелы боевой,

Перенесся Халбас-Хара

Под ущербный гибельный склон

Северных колдовских небес,

Подхватил потерявшего цепкость свою,

Вовсе лишенного сил

Ворона о трех головах,

У которого уж давно

Солнце почернело в глазах;

И туго напрягшись вдруг,

Над бушующей пастью вод

Моря Энгсэли-Кулахай

Ворона рассек пополам,

Посередине его перешиб,

Словно корневище быты,

И сбросил его с высоты

В кипение, в толкотню

Беспредельной зыби морской.

Только брызнула красная кровь,

Только пух полетел, кружась...

Как сорвавшийся с крутизны

Падает обломок скалы,

Так несчастный ворон

Камнем упал, –

Стремглав, словно тень мелькнув, –

Канул в кипящий водоворот,

В распахнутую глубину.

[image]

Рожденная вихревой высотой,

Взращенная в древние времена

Владычица-дух

Бездонных глубин

Грозно бушующего всегда

Моря Энгсэли-Кулахай,

Среди чародеек-абаасы

Отменная Иэрэгэй Удаган,

Прославленная обжорством своим,

Пасть раскрыв,

Запрокинув лицо,

Высунув семисаженный язык,

Ворона падающего –

На лету

Подхватила – и проглотила вмиг;

Только хряпнули зубы ее,

Только гукнула глотка ее.

Племени верхних абаасы

Старшая колдунья-сестра

Уот Кутаалай Удаган, –

Та, которую звал с мольбой,

Предчувствуя гибель свою,

Отчаявшийся Уот Усуму,

Величайший воитель южных небес,

Чей отец – горделивый Улуу Тойон,

В гневе просыпающийся ото сна, –

Та, которую звал Уот Усуму,

Перед тем как взлететь и сесть

На черный Халбас-Хара,

Оказалась первой из всех

Ударяющих в бубен тугой,

Власть имеющих заклинать,

Звенящих в кружении колдовском

Железом подвесок своих,

Могущих силою чар

Гибнущего из бездны спасти.

Когда отголоски последней мольбы

Обреченного Уот Усуму –

Жгучая боль изреченных слов,

Слезы высказанных речей,

Превратись в пронзительный звон

Медного колокольца?,

В дребезг бубенчиков и шаргунцов,

В неведомую даль понеслись –

И до логова долетев

Уот Кутаалай Удаган,

Опустились, тревожно звеня,

Прямо над ее головой,

Над хрустальной макушкой ее, –

Страшная колдунья абаасы

Тут же, стремительно подхватив

Девяносто девять обманов своих,

Восемьдесят восемь

Чар колдовских,

Отправилась в дальний путь,

Полетела, свистя и гремя...

И когда богатырь Уот Усуму,

Чья удача рухнула навсегда,

Из цепких лап упустив

Наотмашь бьющий аркан

Вихревого Халбас-Хара,

Сорвался и вниз головой полетел

В свирепо ревущую пасть

Моря Энгсэли-Кулахай, –

Уот Кутаалай Удаган,

Облако, словно коня, оседлав,

Пролетала мимо него;

Гибнущего не успев подхватить,

Вдохнула она в себя,

Втянула она, как вихрь,

В темную горловину свою

Предприимчивую душу его,

Дух превращений его;

И умчалась на дальний край

Черного поля Хонгкурутта,

Где слышна невидимок одних

Гагарья крикливая болтовня

Да бродячая песня их...

Уот Кутаалай Удаган

Влетела в свое жилье,

Где, воя, метался огонь;

Как ветер, влетела она

В содрогающийся железный дом,

Вертящийся, не держась ни на чем,

Построенный девять веков назад

На зыбком темени вод,

На толстой броне ледяной,

На щите из несокрушимого льда,

Над стонущим прибоем морским...

Уот Кутаалай Удаган

Выдохнула из себя

Душу Уот Усуму,

Бережно уложила ее

В железную колыбель,

Чьи бока – из кровавых убийств,

Чьи ободья – из черных злодейств;

Повесила колыбель на конец

Средней матицы головной,

Чтоб оживить Уот Усуму,

Чтоб непрерывной силой его

Неумирающей одарить;

Чтобы вырастить из него

Адьарая-богатыря,

Пожирающего людей,

Истребляющего без следа

Всякого, в ком горячая кровь,

Кто дыханием наделен.

Страшная колдунья-абаасы,

Чудовищная

Уот Кутаалай

С грохотом принялась

Железную колыбель качать,

Бормотать пошла, заклинать.